Корреспондент издания `Абзац` вплотную подошла к проблеме прозрачности границ

— Это уже Стрелечья? И где здесь государственная граница? — спрашиваю у сидящих на лавочке старушек (бабы Вари и бабы Даши — так они представились).

— До Стрелечьей километра два. Там, говорят, и граница есть.

— С Россией? — это я так, на всякий случай. Чтобы усыпить бдительность.

— Сначала с Журавлевкой, а потом и с Россией (это баба Варя).

— Журавлевка — и есть Россия (баба Даша).

Старушки признались, что они сами так далеко не ходят и до пограничных премудростей им нет никакого дела. И посоветовали спросить у тех, кто помоложе. Я послушалась.

— У вас что, документы не в порядке? — равнодушно спросил меня если не молодой, то моложавый житель Стрелечьей.

— Да. То есть нет. Просто хочется побывать на границе. А, может, и за ней…

— Ну, это всегда можно. Сначала идите по дороге, потом немного полем, а там — и Журавлевка. Она уже в России.

— А вы часто так ходите?

— Каждый день. Вообще-то можно легко и мимо пограничников пройти. Они, кроме паспорта, ничего не требуют. Скажете, что на работу идете, и вас пропустят.

Мой собеседник (жаль, но он отказался представиться) рассказал, что ходит к друзьям в соседнее государство `огородами` только потому, что так привык с раннего детства. Действительно, не менять же маршрут только из-за того, что изменилась, говоря научным языком, геополитическая ситуация. Я же решила для начала отправиться (а чем только черт не шутит!) к пограничному посту. А чтобы прикинуться вдвойне законопослушной, извлекла из сумки не только паспорт, но еще и журналистское удостоверение. Забегая наперед сообщу, что именно оно меня, кажется, и `погубило`.

— Да отсюда до Журавлевки рукой подать! — радостно поделилась я своим `открытием` со стражами кордона, которые тоже предпочли остаться безымянными.

— Рукой-то подать… — мысль осталась незаконченной, но показалась предельно ясной.

Пограничники с явной неохотой рассказали, что они стоят здесь для того, чтобы прикрывать так называемый объездной маршрут, и с еще большим нежеланием поведали об отсутствии на дороге каких-либо знаков. Значит, желая выяснить, где здесь еще Украина, а где — уже Россия, приходится просто верить им на слово.

`Пройдете немного, увидите мостик. За ним уже другое государство`, — сказал один из них. А второй подтвердил слова местного жителя, что имеющим при себе паспорт ходить пешком в этих краях не возбраняется. Мне тоже сначала любезно разрешили прогуляться. Но только до мостика. Не успела я удалиться на приличное расстояние от поста, как пограничники передумали. И, догнав меня, сообщили, что я подойду к границе, если об этом предварительно `позаботится` их начальство.

— Но ведь вы сами сказали, что простым гражданам с паспортами можно, — мне ничего не оставалось, как взмолиться.

— Простым можно, а вам — нет.

Итак, `благодаря` редакционной `корочке` я оказалась из ряда вон выходящей. То есть почти нелегалкой. Именно в этом качестве мне и довелось прикоснуться к российской земле. И, двигаясь к такой вот странной цели по указанной местными жителями, но неведомой(?) пограничникам дорожке, я поняла, что разделить эти два села — все равно, что расчленить единое человеческое тело. Каким бы ни было законодательство, люди с общим языком (диалектом), общей историей и общими планами на будущее всегда будут чувствовать себя родственниками (кстати, многие из них реально таковыми и являются). И как бы ни посягали вездесущие политики на внутреннее пространство экс-советского человека, еще не изобрели они то каленое железо, которым можно было бы выжечь у него представление о том, с чего именно начинается Родина. Им под силу разве что указать, где конкретно она заканчивается. Сколько бы ни твердили герои нашего времени о прозрачности возведенных ими же границ, все равно народ в глубине своей загадочной души считает их призрачными.

— Я живу на границе, и она мне не мешает. И от нее мне ни вреда, ни пользы, — говорил еще один местный житель (с ним мы повстречались уже на обратном пути).- Но если послушать людей, то получается, что вред все же есть. Едут, скажем, наши в Россию на заработки, так им платят в два раза меньше, чем тамошним мужикам. Потому что те имеют гражданство, а наши — нелегалы. Вот такая несправедливость.

Мне рассказали также, что и в Стрелечьей, и в Журавлевке — ситуация примерно одинаковая. Работы практически нет. Все, кто не смог устроиться в больницу, находящуюся на украинской стороне, или в российский совхоз, превратившийся ныне в акционерное общество, ищут счастья в Харькове. Или в Белгороде. При этом ежедневно пересекая границу.

Местные жители не считают географическое положение Стрелечьей таким уж `удобным`. Зато его по достоинству оценивают другие граждане соседних государств — вернее, те из них, для кого общение с таможенниками опасно и обременительно. Именно в целях борьбы с такими нелегальными мигрантами министерства иностранных дел Украины и России недавно решили изменить порядок пересечения границы между государствами. Уже в ближайшем будущем и нам, и нашим соседям из самого ближнего зарубежья придется предъявлять таможенникам и пограничникам не внутригосударственный паспорт, а заграничный. Обитателей Стрелечьей и Журавлевки может утешить только то, что для них и им подобных специальные рабочие группы призваны создать упрощенный порядок пересечения границы. Каким он будет, пока не известно. Ясно только, что прямых путей из Украины в Россию станет меньше. А извилистых дорог, наверное, больше. Так стоит ли огород городить? Этим риторическим вопросом жители Стрелечьей не задаются. `Поживем — увидим`, — говорят.

— Мы — люди пожилые, нам на работу ездить не надо. Так что через границу ходим редко, — рассказывают о себе пенсионеры Николай Митрофанович Попов и Григорий Степанович Шевченко, живущие в Стрелечьей на Белгородском шоссе. — И всякие нововведения нас мало волнуют. Но вы же знаете, что такая ситуация не только в Украине. На Западе вон сколько государств — одно возле другого рядом. Вы думаете, там не ходят через кордон друг к другу в гости? Ходят. Живут себе люди по разные стороны границы и как-то же общаются. Если все делается по уму, ничего страшного не происходит. Но есть ли у наших правителей здравый смысл? Так или иначе, согласитесь, никто не может запретить человеку ходить по его земле.

…Умом Россию не понять — это давно известно. Да и не за этим я туда так рвалась. И все же стоит признаться, что, когда я одной только ногой (уточнение — для стражей границы) находилась на территории соседнего государства, мне было немного не по себе. Как-то не верилось, что именно здесь, в какую сторону не повернись, ты все равно окажешься стоящим у той самой, последней черты, за которой царят уже совсем другие законы…

`Вы приехали сюда воду мутить?`, — спросил у меня один из жителей Журавлевки, когда я пыталась (причем, будучи на своей, украинской, территории) выяснить у него, кому же все-таки на Руси жить хорошо. `Нет`, — сказала я тогда. Но так сложились обстоятельства, что ровно через два дня после моего визита пограничники `решили прекратить хаотичное и несанкционированное нарушение границы` (так прозвучало по одному из местных телеканалов, процитировавших высокое начальство в `зеленых фуражках`). Пострадали от этого, прежде всего, жители другого соседствующего со Стрелечьей украинского села — Токаревки. До сих пор они на автобусе дважды в день несколько раз проезжали по территории России, чтобы добраться на работу в психиатрическую клинику или просто к родственникам.

Теперь автобус останавливается на полпути. Запрещен и проезд частного транспорта. Стражи кордона говорят, что больше не собираются входить ни в чье положение и будут от всех требовать соблюдения `режима`, в разумность которого и сами не очень-то верят (иначе не инициировали бы законопроект об упрощении погранично-пропускной системы). Однако с претензиями рекомендуют обращаться к правительствам Украины и России, что само по себе правильно. Но, скажем, жители Токаревки боятся, что в коридоры власти их уж точно никто не пустит. Поэтому грозятся перекрыть дорогу (какую — пока не определились). И намекают на то, что терпение людей тоже не безгранично.

Инна Питя.